Сквозь время - Страница 23

Глава 11. Игрушки кончились и жизнь лягнула копытом так, что искры из глаз посыпались

Проснулся я от того, что кто-то меня тряс за плечо.

– Алексей, вставай, тебя князь к себе требует.

Я мгновенно открыл глаза и увидел Марину, которая была чем-то встревожена и тихонько трясла меня за плечо.

– Что случилось, где Дмитрий Иванович?

– Когда ты спал, вернулся Семён со своими воинами (то-то я сквозь сон слышал, как в наш лагерь кто-то въехал ночью). Так вот он принёс какую-то весть князю, и они долго сидели у него в палатке и говорили о чем-то, а потом князь прислал отрока за тобой.

Я быстро обулся, опоясался мечом и, схватив в руку шлем, вышел из платки. На дворе уже было утро. Полки уже строились, но строились они не так, как стояли вчера, а немного сместившись в сторону и перекрывая своим фронтом брод на реке. Видимо Дмитрий Иванович что-то узнал от своей разведки и немного скорректировал построение. Я быстро пошёл к палатке князя, но когда я к ней подходил из неё мне навстречу вышли князь и Семён, что-то обсуждая.

– В общем, так, Алексей, князь посмотрел на меня и слегка нахмурился. Разведка принесла весть, что Бегич со своим войском собрался реку здесь перейти, по этому броду, потому я повернул немного полки. Стоять будем здесь, и встречать врага со всем нашим умением. Ты отправляйся с Семёном в передовой полк и помните у меня для вас одна задача, чтобы передовой полк выдержал удар, а потом мы охватим татар с боков и никуда они не денутся. Конница татарская подойдёт часа через три четыре, судя по Семеновым словам, так что Семёну пока отдыхать, а ты Алексей, подумай, как бы нам с тобой сделать так, чтобы передовой полк устоял при натиске татарской конницы и не прогнулся назад ещё больше? Ведь если он прорвётся, то весь замысел рухнет.

– Дмитрий Иванович, а что если нам за спины воинов поставить телеги? И отступать не дадут и татарам в случае чего помешают.

– Ведь если прорвут они где-нибудь полк, то и обойти фланги на скорости смогут! А так упрутся они в телеги, скорость потеряют, а потом и сомкнётся полк и проглотит это прорыв.

– Молодец, дело предлагаешь, вот только….. я пока ставить телеги не стану, есть у меня мысль одна! – и Дмитрий Иванович хитро улыбнулся.

Примерно через три часа (ну не было тогда ещё часов, а свои командирские я перед боевыми выходами всегда на базе оставлял, боялся потерять или разбить, поэтому во времени я путешествовал без часов) за рекой стали показываться первые татарские разъезды. Когда вдали показалась основная масса войск, все подобрались и приготовились к битве. Честно говоря, я почему-то даже не испытывал волнения, то ли потому что побывал уже в передрягах и сумел попривыкнуть слегка к такого рода делам, то ли потому что сознание не воспринимало пока это серьёзно, хотя куда уж серьёзнее! Татары на стали сразу форсировать реку и остановились на том берегу, видимо решили посовещаться, что им стоило предпринять. Так дело уже подходило постепенно к обеду, а эти гады так и не решились нас атаковать. Так мы и простояли до вечера друг напротив друга, не предпринимая активных действий. Душа просила уже боя, но командирам всегда виднее. Как только солнце стало опускаться за холмы, поступила команда кашеварам варить кашу, всем есть, не сходя с места полка. Но все успели поесть, наступил глубокий вечер, а татары так и не решились форсировать реку. Нет, их конечно понять было можно, какой же идиот полезет в пасть ко льву. Ведь сунься они в реку, и мы их перещёлкаем, как куропаток. Так мы простояли ещё несколько дней, татары мелькали за рекой, но переходить ее не торопились. Дмитрий Иванович принял решение отвести полки подальше от реки, якобы мы решили сдать берег татарам (умно придумал) и вот тут уже у нас за спинами выстроились обозные телеги, где засели наши лучники. Теперь я понял, что задумал наш князь, когда тогда на моё предложение поставить телеги за спиной, хитро улыбнулся и не стал следовать моему совету. Он просто решил выманить татар на этот берег. Наши разведчики за рекой постоянно докладывали о том, что предпринимает Бегич со своими туменами. Когда наши полки отошли, татары решили преследовать нас и срочно начали переправу, но нам именно этого было и надо. Первый натиск татар был страшен. На нас неслась лавина конницы улюлюкающая, гудящая и сметающая все на своём пути. Я посмотрел по сторонам и увидел, что справа от меня стоял, переминаясь с ноги на ногу, молодой парень из моего отряда, Ванька, а слева абсолютно невозмутимый Семён. Все стояли спокойно, ожидая натиска врага, чтобы встретить его сталью и крепким словом в замахе богатырском. Блин, я аж восхитился такими лицами и решительными глазами, которые увидел вокруг. Конная лавина уже была на расстоянии выстрела из лука, когда я впервые в жизни понял что это такое, когда тучи стрел закрывают собой небо. Стрел действительно было так много, что казалось, что солнце померкло на миг, а когда оно вновь засветило во всю свою ширь, то конница татар, вдруг начала смешиваться и пытаться обойти стороной, падающих передовых воинов, которым не повезло и которых стрелы нашли первыми в этой несущейся лаве. Я почувствовал, как у меня начали потеть ладони, сжимающие древко длинного копья. Мы продолжали стоять, упираясь в землю, потому что стрелами такую лавину конницы не остановишь, и, она неизбежно должна будет дойти до нас и вот наша уже задача будет, своими силами ее расколоть и заставить отпрянуть. Когда первое замешательство прошло, я увидел, что конница татар и не думала останавливаться и продолжала свой стремительный бег к нашим ощетинившимся копьями рядам. На самом деле, скажу вам без приукрашивания, что зрелище это, мягко говоря, не из приятных. Когда на тебя несётся лавина, другого слова не подберёшь, настоящая лавина, готовая тебя смести с дороги как пушинку. Мы уже видели оскалившиеся в крике лица татар и занесённые для удара сабли. Самое удивительное, что с самого начала атаки звук как будто отключают, ты настолько становишься частью действа, настолько растворяешься в том, что происходит, что ничего вокруг просто не слышишь, а только видишь приближающуюся лаву конницы и ждёшь, всем своим существом, ждёшь накатывающую волну стали, кожи и человеческих и лошадиных тел. И вот миг, описанный в книгах (всегда было жутко интересно, как могли писатели в нашем веке писать так подробно ощущения атаки, когда подобные атаки закончились задолго до того, когда эти писатели появились на свет и при этом в летописях эти атаки в таких подробностях не описаны.) и вот мне довелось самому это увидеть. Что-то я рассуждаю много, пора и удар выдерживать. Я уже наметил себе татарина, которого планировал повалить вместе с конём на землю, когда лавина нас накрыла. Какое там выбирать себе противника, там бы вообще что-нибудь увидеть. Нас действительно накрыло как волной и понеслось. Я отбивал удары справа и слева, колол вперёд и назад. Вспотел я мгновенно, руки через пять минут такого махания мечом, жалобно передали в мозг призыв прекратить безобразие или они просто отвалятся. Голова гудела всеми возможными переливами звука, при этом я даже не пытался понять почему, то ли от нескольких ударов по шлему, которые я отхватил в схватке, то ли просто от дикой усталости и нервного напряжения. Слева от меня с громким и чётким «хек» рубился Семён и, как мне показалось, давалось ему это пока без труда (ну, блин тут практика нужна). Только я успел подумать об оправдании своего состояния, как в грудь мне метнулся какой-то плюгавенький татарин и попытался меня свалить ударом меча. Я, конечно, обалдел от такой наглости и уже хотел отразить его удар своим мечом, но в последний момент понял, что сил его поднять, да и не сил, а именно времени, у меня уже не осталось. Спасибо моему тренированному организму, он сам крутнулся вокруг своей оси, как учили на тренировках по «рукопашке», и мой незадачливый оппонент продолжил движение по инерции мне за спину, где его встретили мечи моих воинов. Я уж думал, что вся эта катавасия продолжалась часов пять (на самом деле мы рубились всего какой-то час), когда натиск нападающих стал ослабевать и постепенно стало легче уже дышать. Вокруг нас громоздились тела татарских и русских воинов, застывшие в последнем решительном броске, в последнем своём порыве, бросившиеся друг на друга.